Так как право вос­про­из­во­дит глав­ные формы со­ци­аль­ной со­ли­дар­но­сти, то нам оста­ет­ся толь­ко клас­си­фи­ци­ро­вать раз­лич­ные виды права, чтобы ис­сле­до­вать затем, ка­ко­вы раз­лич­ные со­от­вет­ству­ю­щие им виды со­ци­аль­ной со­ли­дар­но­сти. Ве­ро­ят­но, что среди них есть один, сим­во­ли­зи­ру­ю­щий ту спе­ци­аль­ную со­ли­дар­ность, при­чи­на ко­то­рой  — раз­де­ле­ние труда. После этого для из­ме­ре­ния доли этой по­след­ней со­ли­дар­но­сти до­ста­точ­но будет срав­нить число вы­ра­жа­ю­щих ее юри­ди­че­ских пра­вил с пра­вом в пол­ном его объ­е­ме.

Для этого труда мы не можем вос­поль­зо­вать­ся обыч­ны­ми у юри­стов под­раз­де­ле­ни­я­ми. При­ду­ман­ные в целях прак­ти­ки, они могут быть очень удоб­ны­ми с этой точки зре­ния, но наука не может удо­воль­ство­вать­ся этими эм­пи­ри­че­ски­ми и при­бли­зи­тель­ны­ми клас­си­фи­ка­ци­я­ми. Самая рас­про­стра­нен­ная это та, ко­то­рая делит право на право пуб­лич­ное и право част­ное; пер­вое при­зва­но ре­гу­ли­ро­вать от­но­ше­ния ин­ди­ви­да к го­су­дар­ству, вто­рое  — вза­им­ные от­но­ше­ния ин­ди­ви­дов. Но когда пы­та­ют­ся ана­ли­зи­ро­вать эти тер­ми­ны, то де­мар­ка­ци­он­ная линия, ка­зав­ша­я­ся столь ясной на пер­вый взгляд, сгла­жи­ва­ет­ся. Вся­кое право част­но в том смыс­ле, что по­сто­ян­но и по­всю­ду име­ют­ся на­ли­цо и дей­ству­ют толь­ко ин­ди­ви­ды; но вся­кое право пуб­лич­но в том смыс­ле, что оно  — со­ци­аль­ная функ­ция и что все ин­ди­ви­ды - хотя и в раз­лич­ных видах - суть долж­ност­ные лица об­ще­ства. Су­пру­же­ская, ро­ди­тель­ская и т. п. функ­ции не раз­гра­ни­че­ны и не ор­га­ни­зо­ва­ны иначе, чем ми­ни­стер­ская и за­ко­но­да­тель­ная функ­ции, и не без ос­но­ва­ния рим­ское право на­зы­ва­ло опеку munus publicum. Да и что такое го­су­дар­ство? Где на­чи­на­ет­ся и где кон­ча­ет­ся оно? Из­вест­но, как за­пу­тан этот во­прос; не на­уч­но стро­ить ос­нов­ную клас­си­фи­ка­цию на столь тем­ном и плохо ана­ли­зи­ро­ван­ном по­ня­тии.

Чтобы по­сту­пать ме­то­ди­че­ски, надо об­ра­тить­ся к прин­ци­пу, слу­жив­ше­му нам до сих пор, т. е. клас­си­фи­ци­ро­вать юри­ди­че­ские пра­ви­ла по раз­ным санк­ци­ям, ко­то­рые с ними свя­за­ны. Их два вида. Одни со­сто­ят су­ще­ствен­но в на­ла­га­е­мом на ин­ди­ви­да стра­да­нии, они ре­прес­сив­ны: это слу­чай уго­лов­но­го права. Прав­да, что санк­ции, ко­то­рые свя­за­ны с чисто мо­раль­ны­ми пра­ви­ла­ми, имеют тот же ха­рак­тер, но они рас­пре­де­ле­ны диф­фу­зив­ным об­ра­зом, при­над­ле­жа вся­ко­му без­раз­лич­но, между тем как санк­ции уго­лов­но­го права при­ме­ня­ют­ся толь­ко через по­сред­ство опре­де­лен­но­го ор­га­на: они ор­га­ни­зо­ва­ны. Что ка­са­ет­ся до дру­го­го вида, то эти санк­ции не вле­кут за собой не­об­хо­ди­мо­го стра­да­ния ин­ди­ви­да, они со­сто­ят толь­ко в вос­ста­нов­ле­нии преж­не­го по­ряд­ка вещей, в при­ве­де­нии на­ру­шен­ных от­но­ше­ний к их нор­маль­ной форме тем ли, что ин­кри­ми­ни­ру­е­мый по­сту­пок силой при­во­дит­ся к типу, от ко­то­ро­го он от­кло­нил­ся, или тем, что сво­дит­ся к нулю, т. е. ли­ша­ет­ся вся­кой со­ци­аль­ной цены. Сле­до­ва­тель­но, юри­ди­че­ские пра­ви­ла надо раз­де­лить на два боль­шие вида, смот­ря по тому, имеют ли они ор­га­ни­зо­ван­ные ре­прес­сив­ные санк­ции или толь­ко ре­сти­ту­тив­ные.

Те­перь ис­сле­ду­ем, ка­ко­му виду со­ци­аль­ной со­ли­дар­но­сти со­от­вет­ству­ет каж­дый из этих видов. Так как от­ри­ца­тель­ная со­ли­дар­ность не про­из­во­дит сама по себе ни­ка­кой ин­те­гра­ции, и так как, кроме того, она не имеет ни­че­го осо­бен­но­го, то мы при­зна­ем толь­ко два вида по­ло­жи­тель­ной со­ли­дар­но­сти, раз­ли­ча­ю­щи­е­ся сле­ду­ю­щи­ми при­зна­ка­ми:

1.  Пер­вая свя­зы­ва­ет ин­ди­ви­да прямо с об­ще­ством без вся­ко­го по­сред­ни­че­ства. Во вто­рой она за­ви­сит от об­ще­ства по­то­му, что за­ви­сит от со­став­ля­ю­щих его ча­стей.

2.  В обоих слу­ча­ях об­ще­ство не рас­смат­ри­ва­ет­ся с одной и той же точки зре­ния. В пер­вом то, что на­зы­ва­ют этим име­нем, есть более или менее ор­га­ни­зо­ван­ная со­во­куп­ность ве­ро­ва­ний и чувств, общих всем чле­нам груп­пы это кол­лек­тив­ный тип. На­о­бо­рот, об­ще­ство, с ко­то­рым мы со­ли­дар­ны во вто­ром слу­чае, есть си­сте­ма раз­лич­ных спе­ци­аль­ных функ­ций, со­еди­нен­ных опре­де­лен­ны­ми от­но­ше­ни­я­ми. Эти два об­ще­ства, впро­чем, со­став­ля­ют одно. Это две сто­ро­ны одной и той же дей­стви­тель­но­сти, ко­то­рые, тем не менее, долж­ны быть от­ли­ча­е­мы.

3.  Из этого раз­ли­чия вы­те­ка­ет дру­гое, ко­то­рое по­слу­жит нам для ха­рак­те­ри­сти­ки и на­име­но­ва­ния этих двух видов со­ли­дар­но­сти.

Пер­вая может быть силь­на толь­ко в той мере, в какой по­ня­тия и стрем­ле­ния, общие всем чле­нам груп­пы, пре­вос­хо­дят в числе и ин­тен­сив­но­сти те, ко­то­рые при­над­ле­жат лично вся­ко­му из них. Она тем энер­гич­нее, чем зна­чи­тель­нее этот из­бы­ток. Но нашу лич­ность со­став­ля­ет то, что в нас есть соб­ствен­но­го и ха­рак­тер­но­го, что от­ли­ча­ет нас от дру­гих. Зна­чит, эта со­ли­дар­ность воз­рас­та­ет в об­рат­ном от­но­ше­нии к ин­ди­ви­ду­аль­но­сти. В каж­дом из нас, ска­за­ли мы, есть два со­зна­ния: одно, общее нам со всей нашей груп­пой, ко­то­рое, сле­до­ва­тель­но, пред­став­ля­ет не нас самих, а об­ще­ство, жи­ву­щее и дей­ству­ю­щее в нас; дру­гое, на­о­бо­рот, пред­став­ля­ет то, что в нас есть лич­но­го и от­лич­но­го, что де­ла­ет из нас ин­ди­ви­да. Со­ли­дар­ность, вы­те­ка­ю­щая из сходств, име­ет­ся тогда, когда кол­лек­тив­ное со­зна­ние точно по­кры­ва­ет все наше со­зна­ние и сов­па­да­ет с ним во всех точ­ках; но в этот мо­мент наша ин­ди­ви­ду­аль­ность равна нулю. Она воз­ни­ка­ет толь­ко тогда, когда груп­па за­ни­ма­ет в нас мало места. Мы имеем тут две про­тив­ные силы, цен­тро­стре­ми­тель­ную и цен­тро­беж­ную, ко­то­рые не могут воз­рас­тать в одно и то же время. Мы не можем раз­ви­вать­ся од­но­вре­мен­но в двух столь про­ти­во­по­лож­ных на­прав­ле­ни­ях. Если мы имеем силь­ную склон­ность по­сту­пать и мыс­лить са­мо­сто­я­тель­но, то мы не можем быть осо­бен­но склон­ны к тому, чтобы по­сту­пать и мыс­лить, как дру­гие. Если идеал со­сто­ит в том, чтобы со­здать себе соб­ствен­ную, ин­ди­ви­ду­аль­ную фи­зио­но­мию, то он не может со­сто­ять в том, чтобы по­хо­дить на вся­ко­го. Кроме того, в мо­мент, когда эта со­ли­дар­ность про­яв­ля­ет свое дей­ствие, наша лич­ность, можно ска­зать, ис­че­за­ет, ибо мы - более не мы, а кол­лек­тив­ное су­ще­ство.

Со­ци­аль­ные мо­ле­ку­лы, ко­то­рые были бы свя­за­ны толь­ко таким об­ра­зом, могли бы дви­гать­ся с един­ством толь­ко в той мере, в какой они не имели бы соб­ствен­ных дви­же­ний, как это про­ис­хо­дит с мо­ле­ку­ла­ми не­ор­га­ни­че­ских тел. Вот по­че­му мы пред­ла­га­ем на­звать этот вид со­ли­дар­но­сти ме­ха­ни­че­ским. Мы на­зы­ва­ем ее так толь­ко по ана­ло­гии со сцеп­ле­ни­ем, со­еди­ня­ю­щим между собой ча­сти­цы мерт­вых тел, в про­ти­во­по­лож­ность тому, ко­то­рое дает един­ство живым телам. Окон­ча­тель­но оправ­ды­ва­ет это на­зва­ние то, что связь, со­еди­ня­ю­щая ин­ди­ви­да с об­ще­ством, впол­не ана­ло­гич­на той, ко­то­рая свя­зы­ва­ет вещь с лицом. Ин­ди­ви­ду­аль­ное со­зна­ние, рас­смат­ри­ва­е­мое с этой точки зре­ния, есть про­стое след­ствие кол­лек­тив­но­го типа и сле­ду­ет всем свя­зям, на­ла­га­е­мым на него вла­дель­цем дви­же­ния. В об­ще­стве, где эта со­ли­дар­ность очень раз­ви­та, ин­ди­вид, как мы это уви­дим, не при­над­ле­жит себе; он бук­валь­но вещь, ко­то­рой рас­по­ла­га­ет об­ще­ство. По­это­му в таких со­ци­аль­ных типах лич­ные права еще не раз­ли­ча­ют­ся от ве­ще­ствен­ных.

Со­всем иначе об­сто­ит дело с со­ли­дар­но­стью, про­из­во­ди­мою раз­де­ле­ни­ем труда. Тогда как пер­вая тре­бу­ет, чтобы ин­ди­ви­ды по­хо­ди­ли Друг на друга, по­след­няя пред­по­ла­га­ет, что они от­ли­ча­ют­ся одни от дру­гих. Пер­вая воз­мож­на лишь по­столь­ку, по­сколь­ку ин­ди­ви­ду­аль­ная лич­ность по­гло­ща­ет­ся в кол­лек­тив­ной; вто­рая воз­мож­на толь­ко, если вся­кий имеет соб­ствен­ную сферу дей­ствия, т. е. яв­ля­ет­ся лич­но­стью. Итак, нужно, чтобы кол­лек­тив­ное со­зна­ние оста­ви­ло от­кры­той часть ин­ди­ви­ду­аль­но­го со­зна­ния, для того чтобы в ней уста­но­ви­лись те спе­ци­аль­ные функ­ции, ко­то­рых оно не может ре­гла­мен­ти­ро­вать; и чем об­шир­нее эта об­ласть, тем силь­нее связь, вы­те­ка­ю­щая из этой со­ли­дар­но­сти. Дей­стви­тель­но, с одной сто­ро­ны вся­кий тем тес­нее за­ви­сит от об­ще­ства, чем более раз­де­лен труд, а с дру­гой сто­ро­ны де­я­тель­ность вся­ко­го тем лич­нее, чем спе­ци­аль­ное. Без со­мне­ния, как бы огра­ни­че­на она ни была, она ни­ко­гда не бы­ва­ет впол­не ори­ги­наль­ной; даже в своих про­фес­си­о­наль­ных за­ня­ти­ях мы со­гла­су­ем­ся с обы­ча­я­ми, на­вы­ка­ми, ко­то­рые нам общи со всей нашей кор­по­ра­ци­ей. Но в этом слу­чае ис­пы­ты­ва­е­мое нами иго менее тя­же­ло, чем когда все об­ще­ство давит на нас, и оно остав­ля­ет го­раз­до боль­ше места про­яв­ле­нию нашей ини­ци­а­ти­вы. Здесь, зна­чит, ин­ди­ви­ду­аль­ность це­ло­го воз­рас­та­ет вме­сте с ин­ди­ви­ду­аль­но­стью ча­стей... Эта со­ли­дар­ность по­хо­дит на ту, ко­то­рая на­блю­да­ет­ся у выс­ших жи­вот­ных. Каж­дый орган в самом деле имеет тут свою осо­бую фи­зио­но­мию, свою ав­то­но­мию и, од­на­ко, един­ство ор­га­низ­ма тем боль­ше, чем явнее эта ин­ди­ви­ду­а­ли­за­ция ча­стей. На ос­но­ва­нии этой ана­ло­гии мы пред­ла­га­ем на­звать ор­га­ни­че­ской со­ли­дар­ность, про­ис­хо­дя­щую от раз­де­ле­ния труда.

Таким об­ра­зом, общее со­зна­ние, взя­тое в целом, имеет все менее, силь­ных и опре­де­лен­ных чувств; сред­няя ин­тен­сив­ность и сред­няя сте­пень опре­де­лен­но­сти кол­лек­тив­ных со­сто­я­ний все умень­ша­ет­ся... Даже весь­ма огра­ни­чен­ное при­ра­ще­ние... толь­ко под­креп­ля­ет этот вывод. За­ме­ча­тель­но, в самом деле, что един­ствен­ные кол­лек­тив­ные чув­ства, став­шие более ин­тен­сив­ны­ми, суть имен­но те, ко­то­рые имеют объ­ек­том не со­ци­аль­ные вещи, а ин­ди­ви­ду­аль­ные. Для этого нужно, чтобы

ин­ди­ви­ду­аль­ная лич­ность стала более важ­ным эле­мен­том об­ще­ствен­ной жизни; а чтобы она могла при­об­ре­сти это зна­че­ние, не­до­ста­точ­но, чтобы лич­ное со­зна­ние каж­до­го уве­ли­чи­лось аб­со­лют­но, но нужно еще, чтобы оно уве­ли­чи­лось боль­ше, чем общее со­зна­ние. Нужно, чтобы оно осво­бо­ди­лось от ига этого по­след­не­го, и чтобы, сле­до­ва­тель­но, это по­след­нее по­те­ря­ло свою пер­во­на­чаль­ную власть и опре­де­ля­ю­щее дей­ствие. В самом деле, если бы от­но­ше­ние между этими двумя чле­на­ми оста­лось то же, если бы объем и жиз­нен­ность обоих раз­ви­лись в тех же про­пор­ци­ях, то кол­лек­тив­ные чув­ства, от­но­ся­щи­е­ся к ин­ди­ви­ду, также оста­лись бы теми же, и ни в коем слу­чае уже не могли бы сами воз­рас­ти. Они  — за­ви­сят един­ствен­но от со­ци­аль­но­го зна­че­ния ин­ди­ви­ду­аль­но­го фак­то­ра, а это по­след­нее, в свою оче­редь, опре­де­ля­ет­ся не аб­со­лют­ным раз­ви­ти­ем этого фак­то­ра, но от­но­си­тель­ной ве­ли­чи­ной части, вы­па­да­ю­щей ему в со­во­куп­но­сти со­ци­аль­ных яв­ле­ний.